— Инквизиторы?

— Гневеши, болван! Граф Гневеш, этот поборник справедливости, весь из себя воплощение благородства и силы. Он приказал меня — меня! — зарыть в землю жальника, даже без погребальных обрядов. Как собаку… Я проклял их обоих — его вместе с дочерью — уже из могилы. Никто и ничто не сможет снять с нее заклятия! Сам граф ускользнул от моего гнева — он упокоился на освященной земле монастыря. Осталась только дочь. И она навсегда останется в моей власти!

— Так не бывает, Хозяин.

— Мальчишка! — Сильный удар сшиб с ног, заставив откатиться в дальний угол, где меня скрутила боль в груди. Ребра давали о себе знать. — Что ты знаешь о проклятиях?

— Кое-что, Хозяин, — медленно выпрямился, ощупывая все тело. Кажется, порядок, ничего нового не сломано. — Нет проклятий без условий. Если просто сказать «Будь ты проклят!» — ничего не исполнится. Нужно обязательно иметь в виду, за что и как надолго. На магические проклятия, тем более завязанные на кровных родственников и месть, всегда накладываются условия, иначе они не сбываются. Это — закон сохранения магической энергии. Негатив должен быть уравновешен позитивом и…

— И ты вздумал меня учить?

— И я просто хочу сказать, что если условие существует, то где гарантия, что Гневеши не сумели найти способ спастись от проклятия? Ведь прошло много лет. Тридцать или даже тридцать пять? За это время сам граф, его дочь или кто-то из дальней родни смог бы… Ее дети или даже внуки…

— У нее нет детей и внуков! — воскликнул мертвый некромант. — Она обречена оставаться моей до скончания века! Но ты прав — условие есть. И в то же время не прав. Ибо никто и никогда не додумается, что спасение Аниты я унес с собой.

— Хозяин, вы о чем? — Удивление в голосе даже не пришлось разыгрывать. — Какая такая Анита? Не знаю никакой Аниты и знать не хочу!

— Ну ты и бестолочь… Анита Гневеш — дочь старого графа. Она обречена быть моей. Свободу она получит, только если в обетную чашу добавят пепел от моего савана.

Он гордо поправил на плечах изжелта-серую льняную ткань, и я сообразил наконец, что это был погребальный саван. Судя по паре узлов, в него, как в мешок, замотали тело отчаянно сопротивлявшегося некроманта, прежде чем опустить в яму и начать закапывать еще живым.

Ну, это просто! Можно сказать, мой «хозяин» только что дал мне оружие против себя. Но чаша названа обетной. Значит, это не просто бокал вина, который можно выпить, сидя у камина. Обетные чаши пьют при совершении каких-либо обрядов. На поминках или свадьбах. Мысли вертелись в голове, натыкаясь друг на друга и мешая сосредоточиться на какой-то одной.

— Что задумался? Планируешь, как меня уничтожить?

— Да, — брякнул я, не подумав.

— Врешь, — мигом определил некромант. — О свадьбе у тебя все мысли.

— О свадьбе, — пришлось признать. — Ведь я женат.

— Дети есть?

— Только внебрачные. То есть я знаю про одну дочь, а есть ли кто-то еще — не представляю.

— А у нее нет, — с мстительной радостью вспомнил мертвец. — Анита обречена оставаться моей. Я забрал ее с собой. Жаль, из могилы не смог захватить ее целиком. Да и кто положит дочь графа вместе с некромантом?

— Она мертва? — Сердце вдруг глухо забилось.

— Не более чем я. Но, пока я не уничтожен, ей не освободиться и своей чаши не испить. А меня убить нельзя, — он приблизил вплотную свое лицо к моему, обдал вонью разлагающегося трупа, — я научился ускользать. Могу уйти змеей, улететь нетопырем, убежать мышью, уползти червяком… Двумя, тремя червяками, десятком мышей и нетопырей! Всех не переловишь, не передавишь, всех в огонь не бросишь. Всегда найдется хоть один — и я буду в нем. Запомни это! И не пытайся меня убить!

Богна Вжик давно не чувствовала себя так скверно. Голова раскалывалась, во рту стоял противный привкус блевотины, перед глазами все плыло, живот болел, руки тряслись, постоянно тошнило и хотелось пить. Она попыталась выпрямиться, но сознание стало куда-то уплывать, и женщина опять рухнула на лавку.

— М-мать моя… как же хреново…

— Может, водички?

Незнакомый мужской голос подействовал не хуже ушата этой самой водички. Богна распахнула глаза, уставившись на помятого и взлохмаченного парня, который склонялся над нею с кружкой в руках.

— На, выпей!

— Что это? — От жидкости пахло чем-то странным.

— Настой от похмелья. Изготовлен по рецептам мэтра Рубана Куббика. Испытано на людях. Так что пей, не бойся! Ты мне нужна свежая, живая и здоровая.

Последнее заявление отчего-то Богну насмешило. Кто еще станет говорить некроманту про жизнь и здоровье? Но глоток все-таки сделала. Гадость отменная!

— Пей до дна, — командовал парень. — Это залпом надо выпивать. Сперва немного живот крутить будет, но не обращай внимания. Это лекарство действует.

— Ты кто? — Женщина посмотрела на парня поверх кружки. Чем-то он был ей знаком. Но вот чем?

— Згаш. Згаш Груви.

— Не помню такого…

— Вчера ты была не в том состоянии, чтобы что-то помнить. Вот так… Хорошо, хорошо, еще глоточек… Не надо пытаться меня обмануть. Пьем, пьем…

Пришлось одолеть всю кружку, хотя не раз и не два Богна ловила себя на мысли, что неплохо бы затолкать парню кружку в задницу, причем целиком. Но, как ни странно, едкая жидкость подействовала. Через пару минут после того как кружка опустела, некромантка почувствовала себя настолько лучше, что села прямо и огляделась по сторонам. Комната была незнакомой.

— Где мы?

— В трактире на втором этаже. Я тебя из зала сюда перетащил.

— Зачем?

— Надо.

Взгляд женщины сам собой переместился на пояс мужчины, и тот миролюбиво выставил вперед ладошки:

— Нет-нет! У меня жена есть. Я хочу с тобой поговорить.

— О чем?

— О том, что тут происходит. О некроманте, который похоронен на жальнике. Обо всем сразу. И учти — у меня очень мало времени.

— Ну, — Богна сгорбилась, свесив ладони между колен, — слушай…

ГЛАВА 10

Графы Гневеши были одной из самых древних фамилий в Гнезно. Их родословная терялась, как это принято говорить, во тьме веков. Тридцать пять лет назад городом правил один из них, Владен Гневеш, который помнил о том, что когда-то в числе его предков были независимые князья. Гордость графа была широко известна. Он был богат, знаменит, счастлив. Но самым большим своим богатством считал свою единственную дочь Аниту.

В те годы жил в Гнезно некий некромант. Как его звали? Граф Владен приказал вычеркнуть его имя из памяти, что и было проделано. Впрочем, если покопаться в городских архивах, поднять документацию Ордена Некромагов и побывать в закрытых хранилищах инквизиции, там можно отыскать все. А люди забыли. То ли Пенчо, то ли Пейн… Сила у него была немалая. Говорят, с самой Смертью близко был знаком. То ли являлся ее супругом, то ли был одним из претендентов. А кто такие супруги Смерти? Ну, знаете! Это, вообще-то, не доказано, но есть легенда, что в каждом поколении некромантов Смерть выбирает себе любимчика. Одного или двух, как получится. Она оказывает им особое благоволение, дает им удачу. Они, как правило, отличаются долголетием и завидной живучестью. В общем, среди «своих» про этого Пенчо-Пейна тоже похожие слухи ходили — очень уж он был силен и удачлив.

Да только вся его удача кончилась, когда на городском балу увидел некромант Аниту Гневеш. Она танцевала со своим кузеном — братом по материнской линии, неким Ламбертом. Ей было уже двадцать, ему — всего пятнадцать. Он никоим образом не был никому соперником и просто приехал погостить, отпущенный своим сюзереном на побывку. Но некромант взревновал, и в тот же день потребовал у графа Владена руки его дочери.

Надо ли говорить, что не только сам граф Гневеш, но и его дочь категорически отвергли такого жениха. Самого отца пугала сила потенциального зятя — как-никак не самый слабый некромант. А вот его дочь интересовало другое. «Вы богаты, могущественны и сильны, — сказала она. — Но я не люблю вас. И ничто в мире не заставит меня изменить свое мнение!»